Особенности политического поведения женского электората являются предметом многочисленных исследований в западной политической науке, направленных на выявление причин, показателей и последствий гендерных различий и разрывов в обществе.
Согласно результатам проводимых исследований, в зависимости от причин и характеристик гендерных различий можно выделить следующие группы стран:
- Государства, общественно-политическое устройство которых основывается на углублении демократических направлений в развитии общества. К данной группе относятся страны США, Канада, Скандинавия и члены Европейского союза, Австралия. Примечательно, что в этих странах проявился феномен "позитивной дискриминации", который проявляется в создании лучших условий для женщин, представителей черной расы и пр.
- Страны Балтии, где общественно-политическое развитие связано с активной вестернизацией и внедрением западного проекта цивилизации (Литва, Латвия, Эстония);
- Формирующие демократические основы общественного развития (Россия, Украина, Беларусь, Казахстан, Кыргызстан, Молдова);
- Страны Центрально-азиатского региона (за исключением Казахстана и Кыргызстана), где культурно-исторические традиции связаны с четким разграничением роли и предназначения женщин и мужчин в обществе (Узбекистан, Таджикистан, Туркменистан);
- Теократические государства - страны исламского фундаментализма, где общественное развитие осуществляется в рамках традиционных патриархальных отношений (Иран, Ирак, Пакистан, Саудовская Аравия, Кувейт и пр.);
- Страны Азиатско-тихоокеанского региона с преимущественной моноэтнической структурой и сохранившимися национально-культурными особенностями, с одной стороны, и широким распространением элементов вестернизированной культуры. В данной группе выделяются:
- Япония, Филиппины, в которых направления государственной политики предусматривают активизацию роли женщин в обществе, развитие феминистского движения и пр.;
- Китай, Таиланд, Малайзия и др. с традиционным распределением гендерных ролевых функций.
В наиболее общем виде проявление гендерных разрывов зависит от сложившихся историко-культурных традиций и направлений современного общественно-политического развития и выражается в следующих разрезах:
1. Уровень политической культуры общества;
2. Адекватность законодательно-нормативной базы, формируемой с учетом гендерного фактора;
3. Наличие паритета в предоставлении политических, социально-экономических возможностей для развития потенциала;
4. Представленность женщин в органах государственного управления высшего уровня.
На наш взгляд, наиболее значительные гендерные исследования по проблеме гендерных различий и разрывов были проведены американскими учеными Рональдом Инглхартом и Пиппой Норрис /39/. Основой проведенного анализа стали мониторинговые данные Всемирного обследования (World Values Survey или кратко WVS), проведенного в более чем 60 странах мира, за пятнадцатилетний период (с начала 80-х гг. до середины 90-х гг). Особенностью исследования стал сбор данных о гендерных разрывах в развитых, посткоммунистических и развивающихся странах.
В этом аспекте Инглхарт еще в 1977 г. указывал, что "гендерные различия в политике снижаются по мере достижения обществом фазы высокого индустриального развития. Или, интерпретируя данные о межнациональных образцах поведения, отражающих продолжающийся уклон женщин в сторону левых партий, ранее более консервативных, чем мужчины, в пост-индустриальных державах, мы можем судить, что они вероятнее всего будут голосовать за левые партии. Относительный женский консерватизм, возможно, в будущем исчезнет» /40/.
Мнение Пиппы Норрис о существующих образцах гендерных различий в Европе выражается в следующем: «Мы можем предположить, что в последние годы в Европейских странах гендерных разрывов в голосовании не наблюдалось. Везде женщины и мужчины были одинаковы в своих избирательных решениях и идеологических позициях. Не существует и потенциальных гендерных разрывов. Однако и женщины и мужчины имеют значительные расхождения во взглядах по ряду вопросов. Эти политические различия еще не трансформировались в различия в голосовании, но при определенных обстоятельствах они могут возникнуть» /41/.
Изучение особенностей женского электората – новое направление исследований в отечественной политической науке. На постсоветском пространстве гендерный анализ выборов проводился только в России, что связано с победой на выборах в Государственную Думу (1995 г.) движения "Женщины России". В Казахстане же данный вопрос является практически неразработанным, что подтверждается отсутствием гендерного анализа прошлых выборов в парламент страны. Такая ситуация объясняется, на наш взгляд, тем, что поведение женщин в качестве и избирателей, и депутатов не считается предметом серьезного исследования.
По этому поводу американский исследователь Р. Инглхарт написал, что «различиям по полу при исследованиях электорального поведения не придается такого значения, как классу, региону или религии, но, тем не менее, они являются одним из факторов влияющих на электоральную основу партийной политики» /42/.
Политические гендерные исследования представляют не только научный интерес, но и имеют большое практическое значение, так как направлены на становление политической культуры общества. Кроме этого, анализ политического участия женщин в качестве субъекта и объекта избирательного процесса позволяет определить: роль женщины как качественно нового избирателя; степень политической мобилизации женщин; меру влияния избирательниц на результаты выборов.
Гендерная специфика поведения, а также политических, идеологических и ценностных ориентаций женского электората, по мнению российского политолога Шведовой Н.А., требует самого тщательного учета, так как "на нем строится конкретная стратегия и тактика избирательных кампаний и технологий" /43/.
В этом плане гендерный анализ позволяет выявить отличия поведения женского и мужского электоратов, а также определить существующие гендерные разрывы в обществе.
Термин «гендерный разрыв», применяемый в феминистской методологии, означает различия между мужчинами и женщинами. В применении к политическим процессам данное понятие определяет существенные отличия в поведении избирателей на выборах, в политических взглядах, убеждениях, ценностях, политических предпочтениях, принадлежности к политическим партиям и направлении голосования. Наличие гендерных разрывов оказывает существенное влияние не только на результаты выборов, но и непосредственно на проводимую в обществе политику.
Различия женщин и мужчин в политических ориентациях проявляются в двух аспектах:
- как гендерные различия в политических позициях, убеждениях и ценностях;
- как гендерные ролевые различия.
Если гендерные роли, созданные культурой и осознанные индивидами, являются ожиданиями определенного поведения индивида, влияющими на политические позиции, убеждения и ценности, то гендерное сознание является признанием того, что отношение индивида к миру политики сформировано физическим фактом его принадлежности к определенному полу.
Усвоенные гендерные роли отражаются на политических ориентациях, что обусловлено складывающимися различиями в первоначальной детской политической социализации. Ролевой набор формируется под влиянием соответствующих агентов социализации – родителей, учителей, лидеров общественных и религиозных организаций, а также средств массовой информации. Складывающиеся в дальнейшем определенные позиции, убеждения, ценности и поведение формируются в соответствии с прививаемой в раннем возрасте системой ролей.
Динамика углубляющихся различий проявляется и в существующем законодательстве и нормативно-правовой базе, ориентированных, прежде всего, на мужское население (статус, стереотипы, поведенческие установки). Предпринимаемые различными государствами, в основном под давлением международных обязательств и местных женских организаций, попытки преодоления некоторых форм гендерной дискриминации носят локальный характер, радикально не преломляя существующую ситуацию, что обусловлено дополнительным фактором латентных форм дискриминации.
Модернизация общественно-политических систем демократического направления затрагивает не только трансформацию характера власти, но и перераспределение управленческих полномочий между ее различными ветвями, государством и обществом, в том числе между мужчинами и женщинами.
Наиболее часто применяющимся механизмом демократизации гендерных отношений является увеличение квоты женщин на всех уровнях власти. Например, в советский период доля женщин в органах управления составляла в среднем 32%. Кроме этого, распространенной практикой было назначение женщин на должности второго уровня в управлении (заместителями первых руководителей). В постсоветский период политические должностные назначения женщин ориентированы, прежде всего, на отрасли социальной сферы, в которых женщины традиционно составляют преимущественное большинство служащих. Примером этому служат назначения женщин в Казахстане - министром без портфеля, Председателем Национальной комиссии по делам семьи и женщин; министром труда и социальной защиты; и министром образования.
Показательным примером является и представленность женщин в законодательной власти.Так, по итогам выборов 1999 года доля женщин-сенаторов в Казахстане составила 13,2%, женщин – депутатов Мажилиса - 10,4% /44/.
Такое соотношение является даже более низким по сравнению с другими периодами.
Наиболее показателен многофакторный анализ гендерных различий в политических ориентациях общества на примере США, где результаты гендерного мониторинга, проводящегося уже в течение 80 лет, подтверждают наличие гендерных разрывов в уровне доверия к власти, партийной идентификации, в восприятии и оценке действий президентов, в отношении к государственной политике и способам решения актуальных вопросов общественно-политической ситуации.
Прежде всего, гендерные разрывы проявляются в непосредственном участии в голосовании: с президентских выборов 1964 года фиксируется устойчивый численный перевес женских голосов на всех выборах. Такая ситуация объясняется тем, что преобладающая в несколько миллионов численность американок обеспечивает превалирование женских голосов. Это обстоятельство является объективным фактором влияния женского населения на происходящие политические процессы.
Согласно результатам проводимых исследований, выявлены следующие закономерности в гендерных разрывах:
1. Мужчины и женщины отличаются установками, которыми они мотивируют свой выбор. Если мужчины характеризуются технократическим подходом, то женщины при поддержке некоторых направлений политики склонны руководствоваться гуманными соображениями, связанными в частности, с социальной помощью нуждающимся. Такой же расклад наблюдается и в вопросах применения силы: женщины поддерживают контроль над вооружением, сокращение финансирования военных программ, противостоят использованию силы при разрешении конфликтов. Различие взглядов характерно и в вопросах так называемой «положительной дискриминации», сексуальных домогательств.
2. Существует взаимообусловленность партийной идентификации в гендерном аспекте. Большинство американок поддерживают Демократическую партию и ее лидеров, о чем говорит преимущественное количество женских голосов на президентских выборах (1992 г., 1996 г.), обеспечивших победу демократа Б. Клинтона (54%, против 38% - в пользу республиканца Доула) в 1996 г. /45/.
Такая же ситуация была характерна и для выборов 2000 г. Альберт Гор, кандидат от Демократической партии, получил 54% голосов женщин и 42% голосов мужчин, тогда как Джордж Буш получил 53% голосов мужчин и 43% - женщин. Мужчины чаще, чем женщины, идентифицируют себя с Республиканской партией. Среди женщин чаще преобладает мнение о необходимости государственного вмешательства в решение экономических и социальных проблем, что также объясняет предпочтение ими на выборах кандидатов от Демократической партии.
Примечательно, что преобладание женских голосов отмечается только с президентских выборов 1984 г. Такая тенденция связана с изменениями в социальных нормах электорального закона, снизивших количество факторов, мешающих женскому голосованию. Численность женских голосов зависит от множества факторов, связанных с проблемами и характеристиками кандидатов, и варьируются от выборов к выборам. В настоящее время в США гендерные разрывы очевидны не только при участии в голосовании, но и в партийных предпочтениях /46/.
3. Гендерные разрывы наиболее очевидны в группах избирателей с наиболее и наименее высоким уровнем образования. Если голоса первых отражают чисто экономические интересы, то в голосовании последних явно прослеживается понимание поддержки Демократической партией принципа равенства возможностей для женщин и деятельности правительства в решении социальных проблем.
Например, в 1992 г. основные устремления женщин с начальным образованием были связаны с экономикой и будущим благополучием их детей. Фокус интересов женщин с высшим образованием, несмотря на такую же озабоченность состоянием экономики, был больше сконцентрирован на позиции президента по вопросу абортов.
4. Очевидно, хоть и незначительное, гендерное предубеждение против женщин-кандидатов. В 1970 г. позиция 13% респондентов обоего пола отрицала возможность поддержки квалифицированных женщин-кандидатов. Несмотря на то, что уровень таких установок несколько снизился до 6% к 1994 г., фактор гендерного предубеждения устойчиво прослеживается на всех проходящих выборах. Однако при определенных условиях женщины больше голосуют за женщин, чем за мужчин. Тогда как большинство мужчин голосует за мужчин. В США с 1980 по 1990 гг. на выборах губернаторов штатов женщины – кандидаты от Демократической партии привлекали женские голоса (в 16 штатах из 19), в то время как женщины – кандидаты от Республиканской партии смогли завоевать женские голоса только в 3 штатах из 16. Причем способность Демократической партии к привлечению женских голосов с 1980 года непрерывно растет /47/.
В 1992 году Американское национальное исследование по выборам показало, что 73% женщин и 66% мужчин считало, что женщины и мужчины должны обладать равными правами в сферах управления, бизнеса и промышленности, но мужчины фактически обладают большей властью /48/.
На наш взгляд, эти результаты говорят о следующем: первое, американцы уверены, что женщины мало представлены на позициях власти, предполагая, что их должно стать больше. Второе, женщины в значительно большем количестве считают, что женщины мало представлены в управлении, бизнесе и экономики, и что они с большей вероятностью проголосуют за женщин.
Исследования выявили различия и по другим вопросам, в частности, по эффективности политики федерального правительства в отношении проблемы абортов. Например, то же американское национальное исследование 1992 г., показало, что 42% женщин по сравнению с 32% мужчин, поддерживают повышение государственных субсидий на образование и здравоохранение; и только 26% женщин по сравнению с 38% мужчин высказались за уменьшение таких расходов. Женщины гораздо активнее мужчин выражали желание увеличить расходы на поддержку студентов, проблемы бездомных, помощь бедным, уход за детьми, профилактику преступности, улучшение экологии, социальную защиту и государственные школы. Высказывания мужчин были связаны с уменьшением расходов на программы по благосостоянию и развитию городов, в то время как женщины высказывались в пользу уменьшения иностранной помощи развивающимся странам. Мужчины желали большего финансирования науки и новых технологий /49/.
Мы считаем, что политическая активность женщин возрастает в том случае, если их жизнь и личное благополучие напрямую связаны с политическими решениями по поводу предоставления государственных субсидий, образования детей и пр. Снижение электоральной деятельности женщин объясняется доминированием семейно-бытовых обязанностей. Личные социально-экономические проблемы, возрастающие в условиях низкооплачиваемой работы, блокируют женскую политическую активность.
Женщины с собственным пониманием политического участия обосновали свою концепцию власти и политики. Одно из исследований, применяя множество тестов, пыталось измерить силу и влияние формальных (государство, партии) и неформальных (общественные организации) структур. В целом, и по результатам мирового обследования, и по данным исследования, проведенного в США, абсолютных гендерных различий выявлено не было. Для обоих полов усиление участия ассоциировалось с опасениями недостаточной власти или ее превышением. Однако исследование показало, что мужчины более заинтересованы во влиянии на сферы труда, внешней политики и мира (и они, также как и женщины, интересовались вопросами семьи, религии и общества). Женщины были более противоречивы в своих высказываниях по поводу получения и осуществления власти. Примечательно, что женщины, работающие в формальных органах власти и обладающие определенными рычагами управления, были более удовлетворены своим положением, чем их партнеры - мужчины.
Поскольку мужчины и женщины не являются гомогенной группой, что подтверждается многими исследованиями, интерес представляют те научные работы, которые посвящены проблемам идейно-политической и идеологической ориентации женщин. В частности, американская исследовательница Толлесон-Райнхарт подчеркнула, что в этой сфере прослеживается дифференциация женского населения на группы - феминисток и нефеминисток. Например, первые активно поддерживают идею равенства полов в экономике и государственном управлении, считают, что женское движение вносит значительный вклад в улучшение положения женщин. Вторые полагают, что женщины должны подчиняться мужчинам, не стремиться к равным позициям на уровне принятия решений и противодействовать развитию женского движения /50/.
Женщины, обладающие гендерным сознанием, могут расходиться во мнении по поводу решения женских проблем. Например, различные женские организации, ставящие целью достижение равенства возможностей для женщин в обществе, бизнесе и политике, тем не менее, имеют различные взгляды и политические преференции по многим вопросам. Компоненты группового сознания включают социально-групповую идентификацию, убеждения и интересы. К другим компонентам относятся: неудовлетворенность групповой властью по сравнению с другими социальными группами; осознание неравенства как нелегитимного; коллективная ориентация на решение общих проблем. Такая форма группового сознания среди женщин называется «феминистским сознанием». (См. также Гендерный глоссарий).
С целью идентификации политической эффективности поведенческих стереотипов женских групп американские ученые определили следующие оценочные индикаторы группового сознания:
- индикаторы, рассчитываемые на основе социологических данных, и включающие измерение причастности женщин к группе в сочетании с уровнем поддержки равенства женщин.
- индикаторы, использующие соответствующие индивидуальные оценки, применяемые обычно по отношению к женскому движению (или феминизму) совместно с измерением уровня поддержки равных ролей для женщин.
Напомним, что доминирующей установкой феминистского сознания является убежденность в существовании равных ролей для женщин и мужчин. Противоположное представление о «домашнем» предназначении женщин - суть традиционного взгляда, подчеркивающего бытовую, подчиненную мужчине роль жены и матери в патриархальном обществе. В первой половине 20-го столетия в американском обществе преобладало традиционное мнение. В результате культурной революции второй половины прошлого века произошла трансформация ценностных установок в отношении роли женщины в обществе.
Несмотря на то, что гендерное сознание включает идентификацию женщин с другими женщинами, тем не менее, оно не является индикатором существования феминистского сознания. Женщины могут отождествлять себя с другими женщинами, но при этом иметь совершенно другие взгляды на роли женщины в обществе. По мнению Маргарет Конвэй, "обладающие феминистским сознанием обычно осознают женские традиционные роли в обществе и наличие дискриминации в отношении женщин" /51/.
Как показывает практика, даже небольшое различие в политических предпочтениях мужчин и женщин, также как и среди самих женщин, может иметь важное значение в том случае, если такими предпочтениями обладают политики государственного уровня.
Результаты проводимых в США опросов выявили, что интенсивность политических предпочтений является относительно важной характеристикой. Некоторые, считая политику важной, проявляют к ней полное безразличие. А другие, при том же самом отношении к политике, отслеживают все ее тенденции. Последние более вероятно будут вовлекаться в политическую деятельность, и при этом побуждать других граждан или политиков к принятию политических решений. К сожалению, отсутствие исследований по политическим предпочтениям затрудняет определение влияния политических акций.
В целях определения интенсивности участия женщин в предвыборных кампаниях американские ученые использовали сравнительные методы анализа женской политической деятельности в предвыборных условиях по следующим направлениям: работа на кандидата или политическую партию; денежные взносы; посещение предвыборных собраний и дебатов; прогноз итогов голосования; ношение знаков и символов, показывающих собственный выбор.
Результаты многочисленных американских исследований показали, что в поведении электората на выборах наметилась устойчивая тенденция к гендерному различию. Прежняя исторически сложившаяся модель поведения, при которой отмечалась высокая степень явки мужского населения, кардинально изменилась, что подтверждается следующими фактами:
1. Участие женщин в голосовании активизировалось после 1960-х гг. До этого периода женщины голосовали меньше мужчин и более всего были заняты организационно-административной деятельностью. В это же время только женщины с высшим образованием посещали городские собрания и контактировали с местными властями. Уже в 1976 г. высокообразованные женщины участвовали в политике наравне с мужчинами со средним образованием. В 1994 г. женских подписей под петициями стало гораздо больше, чем мужских. В этом году женщины активнее мужчин посещали политические выступления и дебаты, а многие из них стали членами правовых ассоциаций, созданных членами Конгресса или местных советов.
2. Начиная с 1980 г. наблюдается усиление деятельности организаций, работающих по привлечению женщин к выборам. Особое внимание уделяется поддержке кандидатов-женщин. Такие организации концентрируют внимание на кандидатах в Палату Представителей и Сенат, а также в местные органы государственной власти. Наиболее известными организациями являются Список Эмили (EMILY’s List), поддерживающий кандидатов-демократов, и Список Виш (WISH List), работающий на кандидатов-республиканцев.
3. В течение последних лет 20-го столетия расширилась численность комитетов, связанных с профессиональными объединениями (например, один из комитетов политических действий (КПД) относится к Американской Ассоциации Медицинских Сестер). В 1992 г. 29 из 45 зарегистрированных комитетов поддерживали женщин-кандидатов в федеральные органы управления. В 1996 г. – 55 комитетов или просто поддерживали женщин-кандидатов, или собирали для них деньги, преимущественно в виде пожертвований от женщин. За четыре года они более чем в 10 раз увеличили объем финансирования поддержки женщин-кандидатов, о чем свидетельствуют сумма средств фонда - 11, 5 млн. долл. США в 1998 г. против 1.1 млн. долларов в 1992 г. Кроме этого, увеличилась финансовая поддержка женщин-лидеров национального, регионального или местного уровня.
Очень важное значение имеет деятельность женщин на местном уровне, так как именно на этом уровне создаются условия для развития лидерских и коммуникативных навыков, необходимых для политика. Кроме того, такая деятельность может стать каналом восприятия политической информации и формирования связей с общественными лидерами.
3. Гендерные различия между женщинами и мужчинами проявляются также в выборе организаций, в которых они участвуют. Исследование 1986 г. показало, что мужчины были более склонны к участию в профсоюзах, фермерских и профессиональных ассоциациях, спортивных клубах. Женщины отдавали предпочтение молодежным, религиозным, образовательным или академическим организациям. Мужчины были более активны, когда убеждали голосовать за того или иного кандидата, вкладывали деньги в избирательные кампании, посещали политические собрания и возглавляли политические или государственные учреждения. Мужчины также больше женщин говорили на политические темы с друзьями, коллегами, общественными деятелями, и руководителями офисов. Национальное обозрение от 1990 г., сконцентрированное на политическом участии, предоставляет дополнительные свидетельства о меньшей политической активности у женщин, чем у мужчин. Женщины менее охотно работали в политических кампаниях, участвовали в неформальных общественных объединениях, контактировали с государственными чиновниками, принадлежали к той или иной политической партии /52/.
Другие исследования были направлены на анализ видов политического участия, формирующегося под влиянием таких факторов, как: социальный статус индивида; наличие необходимых (финансовых и человеческих) ресурсов, например, для проведения избирательных кампаний; мотивация участия; законодательно-нормативная база; политическая среда.
Указанные факторы в определенной ситуации могут затруднять или облегчать политическое участие индивида. Например, характеристики социального статуса (уровень образования, жизненный опыт, возраст и пр.) относятся к первой группе факторов. Чувство моральной ответственности, повышающее политическую эффективность, лояльные обязательства перед кандидатами или политическими партиями, участие в решении определенных политических проблем могут стимулировать и социальное и политическое участие, что инициирует интерес к политике, публичной деятельности и результатам политического процесса. Мотивация индивидов может также быть обусловлена деятельностью кандидатов, политических партий, общественных движений и заинтересованных групп. Участие в выборах может увеличиваться или уменьшаться в зависимости от таких требований и административных процессов, как процедуры регистрации, регулирующие электоральный процесс. Политическая среда также влияет на образцы участия. Например, некоторые местные политические элиты поощряют женщин на участие в выборах, тогда как другие - наоборот, препятствуют женщинам.
Значительное влияние на политическое поведение, как в условиях традиционной, так и современной модели, оказывают такие факторы как: образовательный уровень; возраст; вид занятости; репродуктивные характеристики (особенно показательно для женщин); наличие времени.
1. Образовательный уровень. Доказано, что повышающийся уровень образования влечет и углубленное понимание политических процессов и их влияние на собственную жизнь. Более образованные убеждены, что их политическая активность может в результате привести к изменениям в политике, и оказывают влияние на свое окружение, что приводит к повышению уровня голосования. Образование расширяет возможности анализа информации о политическом курсе и возможности резонанса с общественно-гражданскими интересами. Кроме этого, индивиды высокого образовательного уровня успешно преодолевают бюрократические барьеры, неизменно присущие (несмотря на принятый в 1995 г. был специальный закон "двигатель голосования") регистрационному процессу. Образованные люди, как правило, интересуются политикой и более грамотно используют печатную продукцию, освещающую деятельность правительства и политиков.
2. Возраст. В возрастной структуре наличие гендерных различий можно проследить по результатам голосования на президентских выборах 1992 г., где наибольший процент голосов наблюдался среди женщин возрастной категории до 54 лет, чем среди мужчин этого же возраста. Среди лиц старше 55 лет, где численность мужчин превышала количество женщин, наблюдалась обратная тенденция /53/.
3. Вид занятости. В социально-профессиональном разрезе учеными было отмечено, что работающие женщины более вовлечены в политику по сравнению с неработающими. Причины такого расклада объясняются тем, что экономически активные женщины обладают большими возможностями к анализу политики государства, кроме этого, они подвержены внешнему влиянию коллег, ориентированных на участие в политике. Значительным фактором является и то, что работающие женщины обладают неформальным опытом общения с государством и местными органами власти, требуя ликвидации дискриминации в образовании, занятости, профессиональной подготовке, карьере.
Несмотря на выявленные в результате проведенных исследований гендерные различия, женщины более активно принимают участие в выборах, чем мужчины. Однако практика показывает, что уровень участия женщин в кампаниях и в некоторых видах политической деятельности, таких как, сотрудничество с общественными деятелями высокого ранга, гораздо ниже.
Привлечение к политической деятельности может быть мотивировано обязательствами перед политической партией и стремлением к победе на выборах ее кандидатов. В этом плане решающим фактором является сила партийной идентификации. Тот, кто больше идентифицирует себя с членством в партии, активнее участвует в выборной кампании и голосовании. Женщины в этом не отличаются от мужчин, однако, они больше идентифицируют себя с Демократической партией. Политическое участие подвержено влиянию политических позиций и убеждений. Тот, кто убежден, может быть более эффективен. И если правительство более отзывчиво на нужды избирателей, то этот фактор также увеличивает приток голосов и участников кампаний.
Эффективность деятельности политических лидеров часто зависит от того, насколько они прислушиваются к личному мнению своих сторонников. Женщины до 1992 года очень неохотно вовлекались в число этих сторонников, будучи уверенными, что женские проблемы не станут объектом их политики.
4. Репродуктивные характеристики. Ресурсы и возможности участия также зависят от социальных обстоятельств. Отмечено, что голосование среди мужчин не зависит от количества детей. У женщин, напротив, чем больше детей, тем менее они активны на выборах. В 1992 г. наибольший процент участвовавших в выборах был отмечен среди женщин, не имевших детей (80%), женщины с одним ребенком до 18 лет составляли 76%, с двумя детьми - 73%, с тремя - 71% и 57% приходилось на женщин, воспитывающих четырех детей и больше.
5. Наличие времени. Данный фактор напрямую связан с предыдущим, так как семейно-бытовые нагрузки занимают основное время женщин, имеющих меньше ресурсов, облегчающих процесс участия (например, время, деньги, навыки и пр.). Женщины больше работают в таких местах, где они не могут получить необходимых политических навыков. Кроме этого, женские доходы ниже мужских, о чем говорит структура семейных бюджетов, где финансово-материальная доля женщин гораздо ниже, чем у мужчин.
Альтернативным ресурсом политического участия является деятельность женщин в общественных организациях, посредством которой женщины формируют опыт политической работы и повышают уровень политической культуры. Сравнение направлений деятельности общественных организаций в разных общественно-политических системах показывает, что, если, в развитых странах наиболее активными и распространенными являются организации феминистского блока, то, в Казахстане женщины предпочитают участие в организациях социального направления (например, Ассоциация одиноких матерей, Ассоциация родителей детей-инвалидов, Ассоциация диабетиков и др.). Такой расклад, на наш взгляд, свидетельствует о том, что, решение первоочередных социально-экономических проблем является необходимым условием для перехода на уровень политических прав и свобод.
Женское политическое участие также зависит от их политического сознания. Например, в США при голосовании или других формах политической активности феминистское сознание отражает различия между феминистами и нефеминистами. Феминисты и потенциальные феминисты имеют более высокий уровень голосования по сравнению с нефеминистами. В трех из шести прошедших выборов с 1972 по 1992 гг. наиболее значительной была разница между нефеминистами. Женщины, считающие себя феминистами, также активнее участвовали в проведении предвыборных кампаний. Феминистские отношения и вера в политическую систему часто отличаются от тех же понятий нефеминистов /54/.
Несмотря на то, что женщины активнее участвуют в голосовании, тем не менее, их гораздо труднее привлечь к политическому участию в кампаниях, и даже вовлекаясь, они выполняют меньший круг обязанностей, чем мужчины. Женщины, как правило, обладают только одним ресурсом – образованием, способствующим политической деятельности. Женщины не обладают необходимыми ресурсами для участия в избирательной борьбе за высокие посты в политической элите. Как правило, они не располагают высоким личным доходом, не занимают достаточно влиятельных должностей для дальнейшего продвижения, у них нет соответствующего политического опыта, подкрепляющего уверенность в своей политической эффективности.
В настоящее время большинство американок считает, что женщины должны играть равную роль с мужчинами в бизнесе, правительстве и государственном управлении. Больше женщин сейчас положительно относится к женскому движению, и они идентифицируют себя с другими женщинам, хотя и не все из них дают положительную оценку феминизму.
Одним из показателей гендерного развития общества является представленность женщин в органах государственного управления. В первой половине прошлого века данный фактор отражал общие тенденции традиционализма в этом вопросе. Однако в середине 60-х гг. в целях преломления такой ситуации женщины создали неправительственные общественные организации и объединения, фракции и группы по интересам. Наиболее известными среди них являются Национальная организация женщин, Национальное женское политическое собрание, Список Эмили, Лига женщин-избирательниц и Фракция (так называемый Кокус) по женским проблемам в Конгрессе, направленных на повышение эффективности лоббирования женских вопросов, поощрение женщин к активному участию в выборах в качестве и избирательниц, и кандидатов в депутаты. Такие организации были созданы на всех уровнях правительства, во всех институтах, в которых принимаются решения по женским проблемам. Благодаря таким действиям, женщины - политические деятели стали играть более заметную роль в обществе, увеличилось количество назначений на руководящие должности и побед в выборах различных органов власти. В конечном итоге, женщины стали выполнять обязанности в различных политических организациях всех уровней во всех трех ветвях власти. В результате в период 1974-1990 гг. число женщин на выборных должностях возросло в законодательных органах штатов на 300%, в государственных органах – на 50%, и в Конгрессе США – на 60% /55/.
Для того, чтобы осуществить свою цель по привлечению большего количества женщин в выборные органы власти и определить уровень женщин-кандидатов выигравших выборы, Национальное женское политическое собрание провело самостоятельное исследование по результатам выборов с 1972 по 1992 гг.. Результаты исследования стали неожиданными даже для опытных политиков, они определенно контрастировали с общепринятым мнением, что женщины с трудом выигрывают на выборах. Однако вывод был таков: если женщины идут на выборы, то они их выигрывают с такой же частотой, что и мужчины. На выборах в палаты представителей штатов США выиграло 95% женщин от общего числа женщин-кандидатов, тогда как мужчины выиграли в 94% случаев. На выборах в сенаты штатов выиграло 91% женщин, и 92% мужчин. Выборы в Палату представителей США 95% женщин по сравнению с 95% мужчин. Количество женщин-кандидатов в Сенат и правительство было очень низким 53 и 33 соответственно. Тем не менее, очевидно, что женщины и на этих выборах были не менее успешными, чем мужчины /56/.
Анализ выборов 1999 г. в России и Украине также показал отсутствие серьезных различий в вероятности быть избранными между мужчинами и женщинами /57/.
Общий вывод этого исследования – женщин мало в выборных органах власти не потому, что они проигрывают выборы, а потому, что слишком мало женщин решаются в них участвовать.
В последнем десятилетии XX века все больше американок участвуют в избирательных кампаниях, баллотируясь на ответственные посты в государстве. В 1996 году в Конгресс США было избрано рекордное число женщин за всю историю страны – 60 (11,2% от общего числа мест), в том числе 9 в Сенат и 51 – в Палату представителей. Состоявшиеся в 1998 г. промежуточные выборы не внесли кардинальных изменений: в Палату представителей было избрано 56 женщин. Эти выборы побили все рекорды по выдвижению женщин – 75 кандидаток от Демократической партии и 46 – от Республиканской. Одной из проблем стало поведение электората: уровень участия избирателей на выборах за последние годы не превышал 38%. В свете этого, значение женского электората, как более дисциплинированного и относительно более активно участвующего на выборах, возрастает.
Интенсивное развитие американского женского движения сопровождается активным проведением научных исследований гендерных проблем в стране. Например, Национальный комитет по исследованию жизни женщин объединяет 75 исследовательских центров с научной и общественной ориентацией. На базе научных изысканий в десятках университетов и научных центров по гендерным вопросам разработаны пособия для самостоятельного обучения лидерству.
В США существует ряд теорий, объясняющих природу расхождения в голосовании мужчин и женщин. Одни считают ее продолжением политических различий, которые существуют между полами в рамках всего общества. Другие усматривают существование природной разнородности в склонностях или моральных взглядах между полами, которые могут предопределять характерный, отличительный стиль поведения.
Проведенные исследования показывают не только большую долю женского населения в голосовании, но и высокий уровень дисциплинированности и ответственности, где участие в голосовании является для американок выполнением гражданского долга. "Естественно, что женский электорат в своих предпочтениях неоднородный, отличается по политическим, идеологическим, партийным, философским, экономическим суждениям и предпочтениям, которые определяют позицию на выборах. При этом, есть «нечто» такое, которое выходит за рамки политических, идеологических и экономических интересов. Это «нечто» - есть гендерный интерес, то есть интерес, объективно диктуемый социально-половой группой, независимо от партийной и идеологической принадлежности. Так, например, вопрос об абортах рассматривается как вопрос прав женщин как прав человека" /58/.
Однако, при волеизъявлении женского электората срабатывает сочетание различных, не только гендерных интересов. Важно определить степень гендерного фактора в этом сочетании интересов. Вполне уместно предположить, что величина гендерной составляющей в волеизъявлении женского электората обуславливается степенью осознания субъектом общности своих интересов, т. е. осознания того, что женщины представляют собой крупную социально-демографическую группу, которая нуждается в целостной государственной политике в отношении женщин. Эта политика необходима как самостоятельное направление, поскольку существует группа специфических проблем, связанных с положением женщин в обществе на каждом историческом этапе. И здесь велика роль женского движения по просвещению женских масс и «воспитанию» женского электората. Именно от его мощи, качества и организованности, зависит величина гендерной составляющей в поведении женского электората /59/.
Таким образом, очевиден вывод о том, что в любой политической культуре действует закон соответствия степени развитости женского общественного движения и величины гендерной составляющей электорального поведения. При этом, признаком гендерной политической культуры является осознанное отношение политических субъектов к данному закону с последующим его учетом в проводимых политических курсах и программах.
Обобщая сказанное, можно констатировать, что хотя американки добились многого за эти два десятилетия, их представительство в высших эшелонах власти трудно квалифицировать как паритетное, что, в определенной степени способствует активизации женского движения в США. Суть требования об увеличении представительства женщин на уровне принятия решений базируется на убеждении в том, что представительная демократия означает наличие равных возможностей для участия в политике всех граждан, независимо от пола. Паритетное представительство женщин является индикатором справедливости и равенства в обществе.
Женщины-политики служат «ролевой моделью» для других женщин, для молодежи и детей, поскольку своей судьбой способствуют разрушению старых косных стереотипов «предназначения» полов в обществе. Присутствие женщин в высших эшелонах власти носит не только символический характер – они привносят предпочтения в саму политику и в процесс ее формирования. Женщины-законодатели, например, могут оказывать влияние в процессе решения многими путями, включая воздействие на оперативность процесса, на политические результаты и формирование повестки дня. Наиболее значительным проявлением женского присутствия в законодательном органе служит целенаправленная деятельность женщин-депутатов от имени интересов женского населения по продвижению законодательства, способствующего продвижению гендерного равенства.
Некоторые теоретики феминизма доказывают, что существуют природные различия в склонностях или моральных взглядах между полами, которые могут предопределять характерный отличительный стиль поведения личности в качестве должностного лица. Развиваемые в этом русле многочисленные исследования в США показывают, что мужчины часто вступают на путь политической карьеры для того, чтобы заключать «деловые контракты», а женщины, как правило, вступают в игру потому, что «хотят помочь». Нельзя не признать, что мотив «помощи» соответствует настроению женского электората в целом, о чем свидетельствует большая готовность избирательниц выступать в поддержку расходов на социальные программы, что определяет мотивационные настроения, являющиеся опорой кандидатов-женщин.
Некоторые американские исследователи на основе эмпирических материалов доказывают, что в среде женщин-законодателей проявляется тенденция к отличному от мужского типу политики, отличающейся меньшим консерватизмом по сравнению с позицией коллег-мужчин. Другие утверждают, что различия в голосовании мужчин и женщин–законодателей является отражением политических гендерных различий, существующих в рамках всего общества. Многие женщины, избранные на выборные должности, сторонницы феминистского движения и поэтому целиком поддерживают эгалитарную (равноправную) политику /60/.
Анализ специфики американского женского электората свидетельствует о том, что сегодня в США меры по стимулированию деловой активности женщин, поддержка федеральных программ, затрагивающих интересы работающих женщин, семьи, материнства и детства стали приоритетными направлениями внутренней политики государства. Такое положение стало результатом длительной борьбы американских женщин за свои права. К факторам, обусловившим позитивные сдвиги, следует отнести следующие: массовые вливания женщин в процесс общественного производства; мощное женское движение, которое на протяжение века раскачивало устоявшийся стереотипный взгляд на женщину, ее место и роль в обществе; развитые демократические традиции, позволившие привести значительное число женщин на уровень принятия решений, прежде всего, через избирательный процесс; развитие международного женского движения, дающего импульс и поддерживающего национальные женские движения /61/ об интенсивном развитии гендерных отношений и будущей активизации женского движения подтвердились общественно-политическими событиями 1990-х годов, когда общее развитие, трансформирующее образ жизни и ценностные ориентиры мужчин и женщин в развитых странах, привели к изменениям в партийных предпочтениях.
В обобщенном виде результаты проведенных исследований заключаются в следующем:
1. Выявлено, что в развитых обществах в начале 1980-х годов политическое поведение и идеология женщин были более консервативны по сравнению с мужскими. Традиционные гендерные разрывы продолжали существовать во многих развитых странах до конца 1980-х гг., а во многих развивающихся странах, где женщины продолжают придерживаться более правых позиций, чем мужчины, тенденции разрывов существуют и в настоящее время.
2. Обнаружено, что к 1990-м гг. во многих постиндустриальных государствах позиции женщин изменились в сторону левого крыла, что отразилось на образовании новых гендерных разрывов, подобных тем, что существуют сегодня в США. Следует подчеркнуть, что данный процесс далек от унификации, так как отражает специфичные условия, присущие конкретной стране (например. образцы межпартийной конкуренции, преобладающие в стране политические проблемы, сила организованного женского движения и др.).
Тем не менее, к середине 1990-х годов было установлено, что женщины в обществах с развитой демократией не более консервативны, чем мужчины, и даже более склонны к левым позициям. Современные гендерные разрывы продолжают существовать даже после внедрения целого ряда социальных преобразований. Однако размеры гендерных различий сокращаются только тогда, когда принимаются во внимание культурные факторы. Это позволяет сделать вывод о том, что современные гендерные разрывы являются, прежде всего, продуктом культурных различий между мужчинами и женщинами в их ценностных ориентациях, особенно по отношению к женскому движению, а не различиям в их уровне жизни.
3. Обосновано, что в развитых обществах современные гендерные разрывы активнее проявляются в группах молодого возраста, тогда как традиционные гендерные разрывы характерны для старшего поколения. По нашему мнению, если влияние взглядов молодого поколения окажется сильнее влияния образа жизни, то вероятно, смена поколений будет все дальше уводить женщин на левые позиции. В долгосрочной перспективе в связи с возрастной сменой поколений современные гендерные разрывы в развитых обществах усилятся и консолидируются.
Ситуации прошлых годов, сложившиеся в Швеции, Германии, Нидерландах, подтверждают существование гендерных разрывов вследствие длительных секулярных изменений в женских и мужских ценностных ориентациях. В странах Европейского Союза процент женщин в парламентах (нижней и верхней палатах) составляет, в среднем, 15%, а в кабинете министров - 16%. Три скандинавские страны имеют самую высокую численность женщин-парламентариев: от 33% до 44%, за ними следуют Нидерланды, Германия, Австрия.
В Швеции, несмотря на то, что женщины получили право на участие в голосовании еще в 1921 г. и до конца 1980-х г.г. доля женщин в Парламенте (Рикстаге) составляла не более 33% . Только в 1994 г. результаты выборов в Рикстаг увеличили уровень женщин до 41%, что стало мировым рекордом, а сами выборы были названы "женскими". Такие результаты были связаны с длительной работой по улучшению гендерных отношений, и включали целый комплекс законодательных, общественно-политических и социально-экономических мер.
В США женщины все более привлекаются к участию в общественной жизни, и участвуют на выборах даже активнее мужчин (на выборах 1996 года, женщин голосовало более чем на семь миллионов больше, чем мужчин) /62/. Вследствие этого ожидаются изменения в моделях межпартийной конкуренции и влияния женщин на процессы и результаты выборов. Например, гендерные разрывы в США привлекли внимание средств массовой информации и спровоцировали публичные дебаты по гендерным вопросам, обострили межпартийную конкуренцию по «привлечению» женских голосов, и усилили вовлечение женщин в политику.
Исследования, проведенные Р. Инглхартом и П. Норрис показали, что до середины 90-х годов на постсоветском пространстве гендерные разрывы носили признаки, характерные для традиционной модели электорального поведения. Однако за последние пять лет радикальная общественно-политическая трансформация оказала влияние на реструктуризацию электорального поведения общества, что подчеркивается казахстанским политологом Г. Насимовой: «избирательный корпус непрерывно меняется под влиянием социально-экономических и сугубо физических обстоятельств» /63/.
Специфика женского электората, то есть гендерные разрывы между мужчинами и женщинами, представляет значительный интерес для казахстанского общества, так как «в условиях политической конкуренции партии будут искать наиболее действенные методы своего влияния на электорат… Безусловно, что электоральное поведение в Казахстане по причине самобытной национально-культурной традиции ... не сможет повторить путь Запада. Поэтому западные образцы электорального поведения, при всей весомой значимости и внешнем сходстве проблем, с трудом приживаются на отечественной почве» /64/.
Для определения специфики женского электората в СНГ, прежде всего, необходимо исследовать роль женщин при социализме, так как современное состояние женского политического участия своими корнями уходит в недавнее историческое прошлое и связано крепкими узами с его наследием.
Для этого обратимся к исследованию российского политолога Градсковой Юлии, которая пишет, что "в сознании современных женщин укрепилось представление о том, что при социализме им были предоставлены равные политические права с мужчинами. Продолжая принимать на веру утверждение В.И. Ленина, одного из теоретиков марксизма, что ни одно государство в мире и ни одно демократическое законодательство не сделали для женщин столько, сколько сделала советская власть, чаще всего мы связываем его справедливость в отношении политических прав с возможностью женщин «голосовать» /65/.
Взяв власть в 1917 году, большевики провозгласили освобождение женщин и подвели под этот лозунг соответствующую юридическую базу. Был оформлен законодательно комплекс прав, которые женщины многих развитых стран получили лишь в середине ХХ века. Нельзя отрицать также, что в первые годы советской власти был накоплен большой организационный опыт, позволивший в кратчайшие сроки решить многие принципиальные вопросы положения женщин.
В государственных, партийных и общественных организациях той поры существовал специальный механизм по работе среди женщин: женские советы, работа в которых велась под руководством женотделов. Надо признать, что в эти годы задача привлечения женщин к общественной работе, участия в политической деятельности решалась быстрыми темпами. Предложения, высказанные женщинами на делегатских собраниях, встречали идейную поддержку и с целью реализации быстро переводились в плоскость государственных действий. Женщин не только призывали к общественной деятельности, но и создавали механизм, позволяющий включиться в нее. В этом была большая заслуга женотделов.
Октябрьская революция, бесспорно, подняла идею равенства полов на политический, государственный, конституционный уровень и придала этой идее весомое международное звучание. Тем не менее, сам принцип равноправия не стал на практике органичной частью ни реальной государственной политики, ни общественной жизни, ни прав человека. Государство, осознав, что фактически равенства полов в обозримой перспективе достичь трудно, вынуждено было выступить в роли покровителя по отношению к женщине. Тот социальный стереотип, против которого государство выступало, а именно главенствующая роль мужчины и подчиненная роль женщины, оказался в первые годы советской власти, по сути перевернутым. Роль попечителя по отношению к женщине стало играть государство.
С 1930 года «женский вопрос» стал считаться решенным, и он исчез из политики партии, ее организационных структур и из научных дискуссий. Забота о «политической роли женщины в обществе» проявлялась в системе квот участия женщин в представительных органах власти. В 1980-1985 гг. доля женщин в Верховном Совете составляла 32,8%, а в Верховных Советах союзных республик – 36,2%, автономных республик – 40,3%.
Эти квоты не отражали истинного положения женщин в политической жизни страны, поскольку так называемой «женской квотой» покрывались и другие квоты на представительство рабочего класса, беспартийных, этнических меньшинств, сельских районов и др. Хотя нельзя не признать, что на низовом, локальном уровне, женщины были достаточно активны, и их представительство в местных органах власти было достаточно высоким. Это общемировая тенденция. Некоторые западные аналитики полагают, что женщины имеют стремление считать местный уровень участия более приемлемым для себя идеологически и политически, чем центральную власть. Очевидно, это объясняется тем, что на местном уровне решаются конкретные практические задачи, связанные с жизненными интересами женщин региона, а также более видны результаты работы депутатки.
Женщине предписывалось и в советское время работать и быть матерью, но при этом в ее деятельности вне дома не предписывалось сделать хорошую политическую карьеру. То участие в политике, которое было обеспечено официальными квотами, предполагало воспроизведение уже на государственном уровне традиционной женской роли в семье, то есть роли социальной защиты. Так называемое социальное материнство, вопросы семьи, охраны детства, проблемы пенсионеров считались основными в политической деятельности женщин. Достаточно сказать, что за все годы советской власти ни одна женщина не вошла в состав Политбюро ЦК КПСС – высший орган политической власти СССР.
Первые выборы без квот в стране в 1989 г. и в 1990 г. развеяли миф о решении женского вопроса в СССР и о политической роли женщины в обществе. Женщины проиграли выборы. Это произошло, прежде всего, по причине их низкой политической активности и организованности, но и показало отношение общества к женщине-политику.
В 1990 г. среди народных депутатов Верховного Совета СССР было 8,95% женщин, а доля женщин в Верховном Совете Российской Федерации составила 5,6%, в Беларуси - 3%, в Республике Казахстан эта цифра составила 7%. В последующие годы она поднималась, но так и не превысила даже 14%.
Причины резкого падения женского представительства во власти стали предметом исследования многих ученых. Причин называется много, но главными считаются отказ от квотной системы, отсутствие навыков политической борьбы у женщин и тяжелое экономическое положение стран СНГ. Борьба за выживание не оставляет времени женщинам на участие в политических кампаниях. Хотя, по мнению ряда исследователей, именно тяжелое экономическое положение заставит женщин все более активно стремиться на уровень принятия решений.
Бывшие республики СССР получили независимость и строят государства нового типа, во многом отказавшись от социалистического прошлого. Однако в некоторых сферах так называемого «женского вопроса» наблюдается преемственность. Это касается вопросов социальной защиты, охраны материнства и детства, репродуктивных прав женщин. Под влиянием демократизации общества развивается сеть женских организаций, которые, хотя существуют во многом благодаря поддержке иностранных доноров, обретают собственное лицо. Взяв на себя отдельные функции, оставшиеся без внимания государства, они приносят немалую пользу обществу.
Почти полное отсутствие гендерных исследований процессов выборов и поведения женского электората в Казахстане, с определенной долей условности, может компенсироваться отчасти, подобным анализом, проведенным в России, Беларуси и Украине. Хотя значительно позже выборов, уже в 2001 г., движение «Женщины Казахстана» провело социологический опрос на тему «Мониторинг политических прав женщин», где в одном из его разделов уделило внимание и электоральному поведению женщин /66/.
Не вдаваясь в подробности методик проведения опросов приведем выводы этих исследований:
1. В российском обществе в последние годы происходит процесс падения доверия общественного мнения электората к женскому движению и их лидерам. Если в 1993 г. за движение «Женщины России» проголосовало более 4-х миллионов избирателей (8,1% всех голосов), то в 1995 г. за них проголосовало на полмиллиона избирателей меньше. Движению не хватило 0,5% для прохождения в Государственную думу. Причиной этого стал раскол внутри движения и слабая работа с электоратом. Это привело к утере завоеванных ранее позиций, так как в Думе не стало женской фракции, и множество принятых ранее указов, концепций и законопроектов в области равенства возможностей остались без реального воплощения.
2. Избирательная кампания 1999 года высветила ряд новых позитивных гендерных особенностей. Прежде всего, на выборах участвовало не одно движение, а несколько. В борьбе за места в Думе уже участвовало четыре объединения, хотя и не чисто женских (мужчин в них было до 20%), но возглавляемых женщинами. В своих избирательных платформах они в основном выдвигали защиту социальных интересов. Однако произошла еще одна особенность – резкое снижение женщин в партийных списках партий, возглавляемых мужчинами. В результате, в Государственной думе в настоящее время всего 35 женщин из 450 депутатов. Такого низкого женского представительства не было ни разу за всю историю существования парламентаризма в советской и постсоветской России. Этот анализ подтверждает факт раздробленности женского движения, отсутствие координации действий отдельных женских организаций. На наш взгляд, на современном этапе объединение играет более важную роль, чем «плюрализм мнений» в женских организаций по поводу стратегий интеграции в политические институты. Особенно, учитывая высокий электоральный порог (8%) в российском выборном праве.
3. Еще один вывод: возможность прохождения женщин в Государственную думу во многом зависит от электоральной активности самих женщин, уровня их абсентеизма. На выборах 1999 г. женский абсентеизм составил до 28-30%, в ряде регионов – до 32-35%. Основные мотивы – недоверие к политическим лидерам, к возможности оказания влияния на политику, усталость от борьбы в верхах, безразличие к политике /67/.
Так как казахстанские женщины во многом повторяют путь российских и в некоторых вопросах все еще подражают ее стратегическим решениям, на наш взгляд, женскому электорату необходимо извлечь уроки из российского опыта. Снижение интереса к женскому движению необходимо тщательно проанализировать и усилить или изменить стратегии работы с электоратом. Также создание обособленных женских политических движений и партий в определенной степени ведет к сепаратизму. А к этому надо подходить с большой осторожностью, так как в то время как в нашем обществе идет внедрение идеологии гендерного партнерского подхода к решению женских проблем, может произойти откат к радикальным феминистским позициям. Представители так называемого «восточного менталитета», каковыми являются большинство населения, окажут жесткое сопротивление насаждению «чужой» идеологии, и в лучшем случае, в очередной раз провалят женщин - кандидатов этих партий на выборах. Опыт женского движения в Казахстане, правда, также привел к пониманию необходимости создания отдельных, женских партий. Это произошло, на наш взгляд, прежде всего из-за недостаточной работы женщин с другими –преимущественно, мужскими – партиями. Работа с такими партиями предполагает длительный процесс переговоров, обменов мнениями и в результате выработке компромиссной платформы партии, что сделать невероятно трудно опять же из-за гендерного дисбаланса. Тогда как создание собственной, женской партии, ведет к более быстрым результатам. Здесь предстоит борьба иного рода – за голоса избирателей, которые, как было установлено, в большинстве своем голосуют за мужчин.
Белорусское исследование 1996 года было выполнено в несколько отличном от российского разрезе. В нем проводилось изучение механизмов политического выбора избирателей. Результаты исследований, также как и американских, рассмотренных выше, показали наличие некоторых видимых предпочтений у женского электората, или гендерных разрывов. Оно проявилось в голосовании как за левых, так называемых «нелевых» (с демократическими платформами), так и беспартийных кандидатов. Гендерного баланса не наблюдалось ни в одном случае голосования. Уровень женских голосов менялся также в зависимости от места проживания в сельской или городской местности. Наиболее резкий контраст наблюдался между крупными городами и малонаселенными сельскими районами (см. Приложение А).
Также у исследователей были основания подтвердить факт и большей дисциплинированности женщин в отношении участия в голосовании. Женщины чаще, чем мужчины посещали избирательные участки (см. Приложение Б).
Эти цифры доказывают, что не участвующие в голосовании – это не какая-то определенная категория граждан, игнорирующих выборы, а практически все избиратели не приходят на выборы, или 90% мужчин и 80% женщин.
На наш взгляд, эти цифры и факты говорят об общем недоверии избирателей к партиям, партийным и беспартийным кандидатам и, возможно, самим представительным органам власти. Причем, исследователями отмечено, что женщины преобладают среди голосующих по неполитическим основаниям. Поэтому был сделан вывод, что женщины Беларуси голосуют больше по психологическим основаниям, выбирая кандидата по внешним признакам, образу жизни, стилю поведения и т. д.
Интуитивно чувствуя это, кандидаты в депутаты часто избегали политической риторики, объявляли себя беспартийными и старались не проявлять своих политических ориентаций. На наш взгляд, это отражает многоликость большинства избирателей. В Беларуси, также как и в других странах СНГ, политическая культура неразвита, нет массовой приверженности какой-либо одной партии, часто незаметна для общества деятельность самой партии, а ее платформа доводится до избирателей только во время предвыборной кампании. Поэтому на встречах с избирателями кандидаты предпочитают подстраиваться под общее настроение людей, пришедших на встречу /68/.
В Казахстане также, по единодушному мнению исследователей и результатам официальной выборной статистики, наблюдается нежелание населения принимать участие в голосовании. Если на президентских выборах, благодаря большой подготовительной работе, проведенной всеми структурами исполнительной власти, имеющей в руках рычаги давления на государственных служащих, учащихся и пенсионеров, участвует подавляющее большинство избирателей, то на выборах в парламент и маслихаты, пассивность электората была очевидной. По данным вышеупомянутого социологического опроса движения «Женщины Казахстана», «в период президентских выборов уровень абсентеизма в составе опрошенных женщин колебался от 13,3% в Кокшетау до 36,4% в Алматы; среди жительниц областей от 15,9% в Западно-Казахстанской области до 30% в сельском округе Астаны. В голосовании на парламентских выборах доли «неголосующих» составили от одной седьмой части респонденток в Уральске до практически каждой второй в Алматы (43,7%) и от 13,7% в ВКО до 62% в сельском округе Кокшетау. Налицо осознанный абсентеизм». Среди основных причин абсентеизма в итогах опроса называются следующие: неверие в честность и справедливость выборов; отсутствие достойного кандидата; и различные нарушения процедурного характера. /69/.
Следовательно, в этом кроется один из основных просчетов партий и движений, которые активизируются только накануне выборов. Женскому движению необходимо сделать определенные выводы и, не сильно увлекаясь увеличением численности своих рядов, больше делать упор на качество своей работы с населением.
Главный недостаток у женских политических образований – отсутствие финансовых ресурсов. Деятельность большой партии требует вложения значительных средств для поддержки оплачиваемых ключевых фигур в партии – руководителей комитетов и ячеек на местах, а также создание и поддержание имиджа лидеров партии. Без этого, из-за невидимости результатов работы партии и слабого влияния на повышение статуса женщин, начнет происходить процесс отттока ее членов задолго до выборов. На наш взгляд, именно этому – технологиям привлечения средств, выживаемости партии в трудных условиях, методам работы с электоратом, можно поучиться у западного женского движения. Так как, хотя американским женщинам также далеко до паритетного представительства в органах высшей власти, в США произошел коренной переворот в массовом сознании, в отношении к женщинам, как политикам, так и специалистам и предпринимателям. В этом огромная заслуга именно сильного женского движения. И ссылки на «восточный менталитет» и специфику казахстанского общества не всегда уместны, так как Америку в основном населяют представители в недавнем прошлом пуританской Европы, не менее консервативной в отношении женских прав.
Таким образом, главными выводами по вопросу специфики женского электората, как в отношении осуществления избирательного права, так и права быть избранными, являются:
- Женщины в течение всего ХХ века, с момента получения права голоса, наращивали свой потенциал избирателей, прежде чем перешли к наращиванию своей численности во властных структурах. Результаты Американского национального исследования по выборам в 1992 г., а также Российского, Украинского и Белорусского по выборам в 1999 г. показали, что женщины, если они идут на выборы, выигрывают их с таким же успехом, что и мужчины. Следовательно, проблема состоит не в политической отсталости или неконкурентоспособности женщин, решающихся идти в политику, а в их малом количестве.
- Гендерный вопрос приобрел сложное политическое выражение из-за поведения женского электората. То как женщины голосуют, влияет на тенденции, стратегии и возможности политики женского лидерства. Поскольку сохраняется численное превосходство голосов женщин над голосами мужчин, и поскольку выбор, который делают мужчины и женщины, по-прежнему различен, с 1980 года образовался четко различимый «гендерный разрыв» на многих национальных выборах в США, за счет чего женский электорат обрел реальную силу. Его интересы и предпочтения как никогда раньше стали предметом пристального внимания. Так как поведение женского электората почти не изучалось казахстанскими исследователями, результаты многолетних наблюдений американских исследователей можно использовать для прогнозирования поведения женского электората в Казахстане. Особенно это актуально в связи с усилением демократических тенденций в обществе и растущим пониманием повышения роли женщин в политической жизни страны.
- Не подтверждается предположение, что женщины всегда голосуют, как их мужья. Поведение женщин, как избирателей и объектов выборов, должно изучаться с помощью опросов, фокус-групп, анализировать по различным параметром (таким как возраст, образовательный уровень, семейное положение, наличие детей, религия, род занятий, место жительства, участие в общественно-политическом движении и т. д.). Женщины-политики служат «ролевой моделью» для других женщин, молодежи и детей, поскольку своей судьбой способствуют разрушению косных стереотипов о «предназначении полов» в обществе. Присутствие женщин в политике отражает не только осуществление справедливости по отношению к половине человечества. Женщины вносят в политику и в процесс ее формирования свой собственный опыт и знания, свои предпочтения, сложившиеся в силу исторического разделения ролей в обществе и обязанностей в семье.
- В результате своей силы как электората, женщины обладают политическим влиянием. Выдвижение, избрание и назначение женщин на государственные посты должно стать политически популярным действием. Партиям и общественным движениям необходимо усилить работу по привлечению в свои ряды выдающихся женщин и выдвигать их на выборах. Та партия, которая это осознает раньше других, станет лидером на всех последующих выборах.
