Текли дни, месяцы, годы
и вот он наступил, это вечер. Со всех близких и дальних поселений на праздник
съехались разные девери, шурины, своячницы, золовки, кузены, кузини со своими
детьми. И еще бы – такой повод. Теперь все они в одночасье превращались из
обыкновенных людей в высший свет, в родственников ни кого-нибудь, а нового Цезаря.
С этого дня все их желания, капризы и прихоти приобретали государственное
значение, с которыми вынуждены были считаться миллионы людей.
Столы ломились от овощей, фруктов, мяса и рыбы и застолье
затянулось далеко за полночь. Уставших детей укладывали тут же, на сдвинутые
лавки, где они сквозь сон слышали пьяные здравницы, смешанные с торжественными
воплями менестрелей и унывными завываниями бардов. Постепенно радостные лица
гостей сменились оскалом самодовольных ничтожеств, пьянеющих не только и не
столько от выпитого, сколько от нового ощущения властной вседозволенности.
Пример показывал новоиспеченный Цезарь, ползающий по полу и ничуть не стесняясь
заглядывающий под юбки танцующих вокруг него женщин. Притворно повизгивая, дамы
отдергивали платья и отскакивали в стороны, но не очень далеко, стараясь не
выпасть из круга приближенных к его Величеству. Их мужья важно стояли в стороне,
обсуждая какие-то свои и делая вид, что нет ничего предосудительного в том, что
кто-то пытается увидеть цвет трусов их жен. Конечно, если бы на месте
ползающего в центре зала тела оказался другой мужчина, их реакция была бы
другой – но сейчас и здесь это был новый Цезарь, а ему эти люди разрешали все и
вся. Ибо есть Закон, а есть Цезарь, который выше Закона.
Извернувшись, мужчина поймал пробегающую мимо девочку-инфанту и одел ей на
голову корону.
- Хочешь быть Принцессой, красавица? – мужчина скабрезно улыбнулся.
Искатель был один из
шестнадцати прислужников, специально отобранных для праздничной церемонии. Шел
третий год, как он служил покорным рабом при дворцовой кухни и сейчас вряд ли
кто мог в нем узнать бывшего жреца отдаленной Гипербореи. По перовому зову он покорно сгибал свою
уже немолодую спину перед прыщавыми новоиспеченными вельможами. Ловко обходя
захмелевшую знать, он быстро подносил и разносил за столы все новые и новые
блюда, после чего с милой улыбкой вытирал блевотину за многочисленными аристократами.
И только глаза выдавали в нем то чувство, которое Искатель испытывал к этим
варварам, которые правили не мудростью, а силой «Грэгора Жругора». Долгие годы они
грабили и порабощали его народа, и он готов был умереть в борьбе с этими
дикарями, как до него умерли сотни и тысячи его сородичей. Он готов был
умереть, но не мог этого сделать, потому что где-то там, далеко-далеко, была
одна маленькая глухая деревушка с покосившимися воротами и трухлявыми заборами.
И не было бы в этом селе ничего необычного: такая же как и везде грязь, нищета
и убожество, если бы не двое маленьких мальчиков – заложников, сыновей Искателя,
потомков Океанского Гуру.
- Ну, что, тень от пыли копыт моих свиней, как тебе праздник? – с трудом
державшийся на ногах Цезарь решил передохнуть. – Ты знаешь, я пожалуй отправлю
объедки вон с того стола твоим детям, пусть вспомнят своего папочку. И еще, мне
тут давече сказали что у нас туберкулин кончился, так что ты лишний раз
помолись за своих пацанов, а то мало ли что. Искатель знал, что насчет лекарства
для детских прививок Цезарь не врал – как и многое другое, его не отправляли в
провинцию, и оно было только для своих и приближенных к Столице. Все остальные
жители империи ни старого, ни нового Цезаря не волновали: пушечному мясу все
равно от чего умирать: от эпидемии или эпилепсии у властьпридержащих, на то оно
и пушечное мясо.
Поздно ночью, сидя в
своей келье, Искатель в тысячный раз пытался понять, где и когда он совершил ту
роковую ошибку, которая привела его сюда. И как всегда огонь, зеркало, паутина
показывали, что никакой ошибки не было и что только так он и его мальчики
оказывались живы и в настоящем, и в будущем. Все знаки четко сходились в
единственную точку сборки, формируя один большой вопрос: если все так
однозначно, то может быть он видит только то, что хочет его подсознание? Когда
он предсказывал будущее кому-нибудь другому, то смотрел на ситуацию как бы со
стороны, воспринимая даже чужую смерть достаточно отрешенно и спокойно. Но
когда он эти же знания применял к своей жизнь, не играла ли его интуиция с ним
злую шутку, выдавая желаемое за действительное?
От мучивших его вопросов Искателя отвлекла вошедшая Инспекторша.
Она была одной из немногих, кто знал его в той, прежней жизни, и во многом
благодаря ей он и оказался здесь. Инспекторша всегда имела четкое
представление, каким должен быть настоящий мужчина, и хотя никто в жизни так и
не смог оправдать ее ожидания, она с упорством требовала, чтобы Искатель жил
исключительно по ее правилам. Спасало его только то, что с возрастом женщина потеряла
часть зрения, осязания и памяти, хотя и оставалась при этом достаточно шустрой
и неугомонной. Вот и сейчас, войдя, она сразу принялась шарить на столе, словно
пытаясь там найти какой-то неучтенный кусок еды. Завершив кухонный шмон, она
присела и посмотрела на Искателя.
- Ну и как все прошло?
- Да все как всегда: наелись, напились, наскакались.
Инспекторша ждала продолжения, но Искатель не хотелось вспоминать этот вечер:
там были дети, а их вид всегда будоражил его память и причинял боль. Он
посмотрел на кошку, в которой таилась душа Инспекторши – животное лежало и
молча зализывала свои, а может быть чужие раны.
- А у меня для тебя есть приятная новость, сегодня пришло письмо от Светлой, -
с этими словами она протянула ему небольшой женский платок с вышитым мелкой
вязью письменами.
Он ждал это письмо еще месяц назад, но по дороге
платок прошел через две пары лишних рук, что несколько задержало послание. Но
все таки оно пришло, и Искатель на несколько мгновений вновь стал счастливым. И
со Светлой и с мальчиками все было хорошо, ребята все также росли, играли,
учились. Росли без него, играли не с ним, учились не у него. Каждый день он, Искатель,
нарушал третью заповедь Солнечного Пророка: «Мальчиков должны воспитывать
мужчины, девочек должны воспитывать женщины» и ничего, абсолютно ничего не мог
с этим поделать. Дальше шла какая-то чепуха о прелестях сельской жизни на
чистом воздухе под смогом деревенских труб. Искатель закрыл глаза и стал
медленно-медленно перебирать завязанные на память узелки. Именно в них и было
скрыто то важное, что хотела сообщить ему Светлая: смерть старого тирана взбудоражила
страну и вселила надежду на перемены в тех, кто еще не потерял возможность
мыслить самостоятельно. Первыми поднялись сыны Солнечного Пророка, раскалывая
империю на три части, каждой их которой доставался свой континент, своя история
и свое будущее. В самом конце письма Светлая сообщила новость, которая очень
сильно удивила Искателя – на нее вышел Казначей.
Когда-то Казначей был
одним из тех, кого принято называть «школьный друг». Их было четверо: Гонщик, Искатель, Казначей и
Торговец – молодых, успешных, амбициозных, таких похожих и таких разных. Каждый
из них шел своей дорогой, в конце которой… Да не было тогда у этого пути
окончания и казалось что взлет будет всегда, а падение – это лишь трамплин
перед новым рывком к удаче и успеху. Но время шло, друзья обзавелись
собственными семьями, выстроили свои и встроились в чужие карьерные лестницы и
постепенно потеряли друг друга. Только иногда, сидя поздним вечером у костра,
Искатель вспоминал, как они вместе скакали в грязи вокруг пламени, а потом
ходили по углям босиком, очищенные и причащенные. И вот, спустя десятилетия,
Казначей вновь обозначился на горизонте. «Почему он ищет меня?» – с этим
вопросом Искателя и застало утро.
Новый правитель очень
любил разные празднества, шоу и игры. Однако если прежний Цезарь видел в
зрелищах прежде всего инструмент управления, который давал его подданным
возможность гордиться своим величием и такими значимыми победами в тараканьих
бегах и петушиных боях, то его преемник стадион и сцену любил по настоящему. Вот
и сегодня, присутствуя при открытии новых гладиаторских игр, он упивался той
народной любовью, о которой вчера мог только мечтать. Тем более, что это именно
он внес то ценное нововведение, которое обещало сделать эти игры незабываемыми
и прославить его реформаторский талант на всю Ойкумену: вся арена была по
колено залита морской водой. В соленной воде каждая рана причиняла жгучую боль,
но все же главное было не в этом: теперь воину нельзя было упасть, отлежаться и
вновь быстро подняться. Шанс выжить был только у тех, у кого были силы стоять
на коленях. Теперь не надо было думать над каждым еще живым телом, куда же
поднимать палец – вверх или вниз, вода сама судила павших. И сейчас, стоя на
подиуме и ощущая, как десятки тысяч людей, преклоняясь перед его обаянием, умом
и дальновидностью, кричат в едином порыве «Ассана!», Цезарь был безумно счастлив
от любви столичного бомонда и гламура. Он не был так искушен в политике, как
почивший в бозе Цезарь, знавший истинную цену народной любви, измеряемую
количеством солдат и соглядаев на душу населения. Однако теперь, бывший профессиональный предатель и провокатор
лежал в земле и уже никого ни о чем предупредить не мог. Поэтому когда над
стадионом сразу в нескольких местах появились клубы дыма, многие, в том числе и
сам Цезарь подумали что это какой-то специальный фокус, призванный придать
происходящей фантасмагории еще больший эмоциональный накал. Трибуны продолжали
реветь и лишь немногие, среди которых был и Искатель понимали, что происходит.
Он не был среди тех,
кто поджигал, но он знал о готовившемся поджоге. Знал и молчал, хотя мог
сказать и тем самым спасти тысячи людей, среди которых были женщины и дети. Но
где-то там, глубоко внутри его звучала первая заповедь Океанского Гуру,
сказанные им тысячу лет назад: «Относись к людям так, как они относятся к твоим
детям». И когда эти мужья и отцы строили счастье своих семей, год за годом,
десятилетие за десятилетием порабощая и убивая всех, живущих за пределами
кольца Сарумана – Искатель испытывал странное чувство. Общаясь с каждым из них в
отдельности, он видел перед собой похожих на себя людей, с такой же как у него
речью и цветом кожи. Но наблюдая за их поступками, слушая их разговоры «среди
своих», он ощущал что находится словно среди каких-то паразитов, питающихся
человеческим потом, слезами и кровью. За роскошью их домов и латифундий,
Искатель видел покалеченные судьбы детей и стариков. Когда фраки и мундиры
служивых отливали роскошной позолотой, перед его глазами стояли миллионы нищих,
сдающих скупщикам за бесценок свое последнее фамильное золото. Сильные и смелые
по всей империи объявлялись еретиками и распинались на крестах, а подлые и
лживые становились героями песен придворных трубадуров. И вот теперь, когда
пламя охватывало все большее и большее пространство, а ничего не подозревающая
толпа плебеев и патрициев продолжала неистовость в предвкушении очередного
зрелища, он бежал по задымленным коридорам амфитеатра выдыхая всего лишь одно
слово: «…справедливость, справедливость, справедливость..».
Вот и решил написать
третью книгу, на этот раз будет исторический роман. Ну и еще пришла в голову
одна идея – буду постранично публиковаться в Фейсбуке, пусть друзья сразу
критикуют, рекомендуют, предлагают: что, кого и куда послать. Как говориться,
один разум хорошо, а коллективный мозжечек лучше.
