Нельзя подвести людей. Они ждут рыбу

Моя пучеглазая Родина щедра на праздники. Из ее широких рукавов и штанин праздники сыплются на граждан, как перловая крупа из дырявого мешка. Каждый подберет себе подходящий, а то и десяток – День торговли и День пограничника, День работника архивов и работников ФСБ, день Радио и День Науки, День числа Пи и День рождения Деда Мороза, День блондинок, День полиции и Хэллоуин. И штук пятьсот других, профильных, профессиональных и совсем уж диковинных. В последнее время очень хорошо идет День сурка – прямо в тему, под водочку и телевизор. Но самый главный, конечно, День Рыбака. Все мы рыбаки, всю жизнь мы что-то пытаемся поймать, и кое-кто таки ловит.

Тридцать лет у меня лежит старый чемодан одного татарина – Ренатки Ахмедзянова, третьего штурмана СТМ «Очаков», с которым в одном экипаже меня свел наш бог, а с его, татарской стороны - их аллах. Ничего особенного в том татарском чемодане нет, отдал мне на хранение перед рейсом, чтобы не таскать лишнего. Потом, говорит, приду с моря – заберу. Форменный китель, бумаги, фотографии, записная книжка. Нет в книжке никаких «набросков морских рассказов тихоокеанского штурманского помощника», ни «приключений южных морей» - нет, только телефоны и адреса баб, которые видимо, были добры к Ренатке между рейсами. 

Кто такой же старый, как я сейчас, тот должен помнить, что во второй половине 80-х не было у нас никаких «гаджетов», я извиняюсь за выражение, а для памяти все писали в книжки – имена, адреса, телефоны, легенды-кому что врали, чтобы не запутаться. Да, мы помним это время. Я помню даже те времена, когда двойной шов на американских джинсах был с внешней, а не с внутренней стороны, времена, когда в нашем рыбацком поселке Владивостоке случайно разгрузился какой-то неведомый пароход и все магазины года три подряд с гордостью выставляли на прилавках настоящий портвейн made in Portugal за 5.50, пили его только моряки, состоятельные граждане и эстеты, и продавалось китовое мясо , огромные коричневые кирпичи чистого мяса, без жира, жил и костей. Такой кирпич на сковородку – ничего на свете лучше не придумаешь. Был бы тогда еще соевый соус! Но мы тогда про него еще не знали. Да, мы – старые, разменявшие полтинник, надежные и настоящие, как ламповые виниловые проигрыватели, с гарантией и большим сроком годности, а не эта ваша цифровая техника – холодная, лживая, крикливая и бездуховная. 

А тогда, летом 87-го, болтались мы по всем Курилам, сверху донизу и обратно. Судно идет узким проливом, с одной стороны – наши Хабомаи, а тут же, рукой подать – Япония. А запахи там какие – другие! Не наши! Запахи тропиков и приключений. В бинокль видно – машины японские ездят, домики японские стоят. Мы же за границей сроду не были, интересно все страшно. Это все еще впереди будет – комитет комсомола, рекомендация, характеристика, долгожданная вожделенная «виза» - до этого еще два года. Два двадцатилетних балбеса, -«жили у бабуси два веселых дурня». Ночная вахта по «сокращенке», мода тогда такая была, без рулевого матроса. Стоим вдвоем на ходовом мостике, поем песни, чифир у нас – я на эхолоте, он на руле. Вокруг полно японских шхун – ищут, ловят. Эфир трещит – одни япошки. Вот сейчас – сам себе дал бы подзатыльник, а тогда казалось очень весело и прикольно – дразнить косоглазых. Кто-то по УКВ настойчиво повторяет одну и ту же фразу, вызывает. Что значит – мы конечно, не понимаем. Запоминаем, и потом Ренатка с умным видом берет микрофон и говорит «по-японски» что-нибудь вроде: «Кейго, кейго. Хаттикоу. Касирахуа!» Эфир на минуту изумленно замолкает, а потом начинается такое, что прошлогодний тайфун Лайонрок – просто благодарный шепот любимой девушки на ухо. Япошки бесятся, орут, кто-то даже говорит «Рюска хуй» - надо сказать, произносят довольно чисто. А нам, дуракам, весело!

 Ночь, лето. Кэп, старпом – все спят. А как мы спорили, как орали друг на друга, сколько несли смешной забавной, наивной сейчас чепухи – про перестройку и Сталина, про Горбачева и Америку, про тишину старой и оглушительную громкость новой, неведомой и непонятной, надвигающейся жизни. И так и не забрал Ренатка свой чемодан. Все мои друзья между рейсами бичевали у меня, счастливого обладателя собственной квартиры на Часовитина. Звонил, собирался – да так и не собрался. И где он сейчас – не знаю ничего. Куда его занесло турбулентностью времен, болтавшей несчастную мою страну все 90-е, да и потом? Может, получил пулю в свою татарскую башку где- нибудь в Абхазии или в Бендерах. Может, стал бизнесменом и спокойно живет в своей Татарии, нарожал два десятка татар, и с чувством выполненного долга варит баранину с луком в своем доме? Может, выпал по пьянке звездной тропической ночью за борт на траверзе Сингапура и в его черепе гнездятся мелкие крабы? Может, работает таксистом в Ванкувере? Ренатка, ты промахнулся в этой жизни изо всех своих пистолетов, или все же куда-нибудь попал?

А Ильдарке Аюпову я оставлял на воспитание и кормежку своего пса, эрделя по кличке Norton Commander, когда я уходил в рейс, а он на берегу. Пес был дурной и веселый, в хозяина, на уме одни гулянки и развлечения, и потом потерялся в волнах истории где-то в районе Спортгавани. Ильдарка – человек вообще уникальный, редкой породы, краснокнижный, штучной работы, Настоящий Дальневосточник, хоть и татарин из Казани. Играет на гитаре, как полубог. Водолаз и эрудит. Красавец и спортсмен, сёрфер и рукопашник, пулеметчик в Афгане, мечта и объект тайных воздыханий, герой эротических фантазий всех тинровских девок. Попробуйте завести с ним разговор – от Вавилона и библейских преданий до проблем планетарной энергетики, и вы поймете, что нет на земном шаре второго такого татарина. Не существует такой темы для разговора – политика, наука, космос, музыка, где вы можете уболтать и подавить своими знаниями Ильдарку. Носила его нелегкая по всей стране, от Сахалина до центрального офиса Роснефти, позвали в Маскву на большие деньги – приехал назад, не выдержал. Вернулся к лососям, крабовым бухтам и лимоннику. Туда, где «кедры вонзаются в небо» и жизнь немыслима без Land Cruiser-80 c усиленной подвеской и тремя канистрами в багажнике. Да вы и сами спросите его. Встречаемся и вообще дружим всю жизнь.

Вот правду говорят, что самые лучшие твои друзья в жизни будут не те, кого ты выбираешь самостоятельно, а те, с кем по молодости тебя сведет судьба, не учитывая твои предпочтения. Настоящие друзья берутся из тех коллективов, которые формирует, составляет, смешивает для нас кто-то другой. Класс в школе, группа в университете, экипаж на судне, твоя рота, твой взвод. Вот поживешь в каюте размером чуть больше собачьей будки с таким полгода – и на всю жизнь. Такой был Сашка Харитонов, океанолог из Питера, но куда-то пропал, вроде в Бельгии программистом. Такой был Борька Тутубалин, но он в Америке, Серега Шершенков - в Магадане, да они и не татары, а я сегодня в праздник– про татар. Спасибо вам, мои татары, вы многое мне дали и многому я у вас научился.

Да знаете ли вы, что такое – океанология? Это Море в твоей жизни навсегда. Это в твоей комнате все стены увешаны диковинными сувенирами подводного мира всех морей света. Это разноцветные кораллы и раковины, полинезийские копья, это чучело акулы-мако под деревянным потолком (подволоком), это сплошной сквозняк в твоем жилище, рвущий занавески, и во всей твоей жизни. И карты, глобусы – везде, на стенах и столах. Это экспедиции и подводные течения, это магнитные склонения и сложные формулы расчетов, подводные разломы и графики разрезов солености и температуры воды, научные статьи и защита диссертаций, это международное сотрудничество и острова в океане, это мороз и лед Арктики и радиоактивное солнце тропиков, это изматывающая бортовая качка и обрыв троса с дорогостоящим глубоководным зондом, это ясная океанская синь, а на горизонте- горы специальной научной литературы, это самое фантастическое и достойнейшее занятие на свете.

В Море попадают очень разные люди, но Море всех подравнивает по линейке. Разные национальности, возраст, характер. Один полная флегма и молчун, другой – кипящий вулкан и ртуть. Тупые и умные. Деловые и ленивые. Честолюбивые, самолюбивые, эгоистичные и жадные. Смекалистые и сметливые, трудолюбивые, энергичные и смелые – до полной безбашенности. Если служба в армии, как принято считать, дисциплинирует вновь прибывшего, то Море вырабатывает ответственность, таково мое мнение. Ты не можешь никого подвести. Ты не можешь не сделать то, что должен сделать. Заменить тебя некому. Вас в экипаже немного, у всех своя функция. На берегу ты можешь себе позволить – запить на неделю, надоело – не хочу, уеду на дачу, в тайгу, в камыши, в степи, в Италию, не ищите меня, пошли все в задницу, я устал. У меня стресс, депрессия, приступ плоскостопия, мне все надоело, оставьте меня в покое. Ну да, я обещал это сделать еще на той неделе. Не смог, обстоятельства изменились. Сделаю потом, что такого? Переживете. Что я, не человек? Не имею права? Когда? Когда сделаю, тогда и получите. Понимая, что последствия все же будут – могут уволить, лишить, потеряешь заказчика – но можно, и многие так себя и ведут. Хаммурапи, говорите, неотвратимость наказания? Да клал я с прибором на вашего Хаммурапи и на всю вашу неотвратимость. 

В Море так не получится. Ты не можешь не выйти на вахту, если ты не умер. Встань и иди. На ходовой мостик, на промысловую палубу, в машинное, в рыбцех, в трюм. Все по расписанию. 4 через 8, даже если война, цунами и атака гигантских глубоководных спрутов с правого борта – встань и иди. Как-то в Пусане, моем любимом Пусане довелось…мне много чего довелось в Пусане, на целую книжку хватит, но в тот раз довелось пить пиво с одним дедом. У него свое дело – развозит рыбу на рынки, рано утром, забирает рыбу у рыбаков и отвозит на рынок, и так изо дня в день, всю жизнь, в пять утра он загружает фургон рыбой и везет на рынок. 

- А если захочется отдохнуть? Смотри, какая погода. Жена, дочка, сын скажут- да брось ты все, поехали на море! На пляж! В горы!

- Это невозможно. Я не могу подвести людей, они ждут рыбу.

- А отпуск? Надо же отдыхать? 

- Отпуска у меня нет, но когда мне надо, я планирую. Меня подменят коллеги-конкуренты. Но тогда заработают они, а не я.

-Но можешь ведь ты заболеть? Температура? Напился водки и тебе с утра плохо?

- Я стараюсь не болеть и не пью водки столько, сколько вы, бледнолицые. Нельзя пить столько водки, чтобы не повезти утром рыбу на рынок и подвести людей. Мы же с тобой сейчас пьем? Но завтра, ровно в пять утра, я повезу рыбу на рынок.

- Скажи, ну что, что может случиться, что такого может с тобой случиться, чтобы ты завтра не поехал со своей проклятой рыбой? Вдруг ты упал и сломал ногу?

- Я стараюсь не падать и ничего не ломать, но если так, меня заменит сын.

-А если сын не может? Ну не может, и все?

- Это невозможно. Если не я, то сын. Если не сын, то мой друг. Если не он, то моя жена сама сядет за руль и завтра, в пять утра, повезет рыбу. Нельзя подвести людей. Они ждут рыбу.

Философ. И я очень ценю такую философию и таких людей. И в Море – ты никого не можешь подвести. От тебя зависит много людей, их жизнь и заработок. В конце 80-х в ТИНРО появились новые пароходы- красавцы, НИСы – «профессора» . «Профессор Кагановский», «Профессор Леванидов», «Профессор Кизеветтер» и «ТИНРО». На всех из них, на каждом ходил в научно-промысловые рейсы много раз. Дело было так. Наша задача – посчитать запас, например, биомассы сельди в Охотском море. Дать цифру – сколько ее там, и на основании наших данных определяются квоты вылова для рыбаков. Эхосъемка акватории и контрольные траления в заданных точках – вот наши инструменты. Составили план и задачи экспедиции, определили сроки, подобрали научную группу – сколько человек пойдет в рейс, гидрологов, ихтиологов. Кто начальник рейса. Бывает, приезжают из других мест и ведомств – какие-нибудь спецы из Москвы или Питера, идут в Море с нами, у них своя программа, часто испытывали новые приборы, зонды какие-нибудь, или новое программное обеспечение. Бывало, что идут двумя судами, и тогда это уже – Экспедиция, у которой два начальника рейса и Начальник Экспедиции. И вот однажды на меня навалилась ОТВЕТСТВЕННОСТЬ – назначили Начальником Экспедиции меня.

Это не потому что я какой-то особенно умный и красивый, опытный и способный, ничего подобного, просто в последние дни перед выходом получилось так, что кроме меня и некому. В общем-то, случайно, каприз обстоятельств. Шеф, заведующий лаборатории акустики и автоматизации исследований, сказал: "Иди. Справишься. Не справишься - уволю". Начальник Экспедиции обязан быть превосходным организатором. Планы и карты. Горы бумаг и согласований. Без проклятых бумаг в Море не выйдешь. Завезти оборудование на судно. Компьютеры и опять бумаги. Таблицы, графики, списки. Спирт. Каюты. Со всеми познакомиться, определить задачу. Нервничаю страшно, мандраж одолевает. На новом пароходе мне, как Начальнику Экспедиции, определена двухкомнатная (!) каюта, как у капитана. Чувствую себя просто Жаком Ивом Кусто перед кругосветкой на «Каллипсо», только без знаменитой его шапочки, у меня своя есть, и ничем не хуже.


Ну и вышли в море. И в общем-то все прошло вполне обычно – рейс как рейс. Работа знакомая и привычная, задачи ясны, рубеж виден. Объяснять мне, как студенту-второгоднику, ничего не надо. Ходим, ищем рыбу в районе эхолотом, тралим, описываем, заносим результаты в базу. Только я забыл добавить, что мне, Начальнику Экспедиции, было всего 23. Мальчишка. Но я - принимаю решения. У меня в безоговорочном подчинении целый пароход с экипажем. Мое слово - главное и последнее в споре. Я говорю капитану, куда идти и что делать. Вот тут-то и понимаешь ответственность – на капитанском часе промысловой экспедиции. Выглядит это так: в определенное время по радио докладываются капитаны всех судов, их десятки в районе промысла. Докладываются Начальнику Промысловой Экспедиции, серьезному, опытному, всеми уважаемому промысловику, сидящему на какой-нибудь плавбазе – кто где находится, что видел, что поймал. Начальник собирает информацию, управляет и координирует, обсуждает текущие задачи промысловой жизни. Он -диспетчер, а мы - разведчики, мы бегаем по всему морю, наша задача – не наловить рыбы, а найти ее, направить суда в нужный район, угадать и проинтуичить, спрогнозировать и предусмотреть. 

И вот как тут описать то ощущение, когда доходила очередь до меня, когда в радиорубке я слышу: «Так, всем внимание! Капитаны, тишина! Повторяю - тишина! Слушаем «Профессора Кагановского»! Давай, Андрей Иванович, давай, дорогой, скажи, где рыба, где улов? Ты ученый, ты должен знать!» - и весь эфир океана напрягся и молчит, молчит и ждет. Ждет, что я им скажу. Куда я покажу, немедленно рванут десятки судов. Я не должен ошибиться. Я не могу никого подвести. «Это невозможно» - как повторял мне на мои дурацкие вопросы кореец, возивший рано утром рыбу на рынок. И я старался. И высшей наградой мне было на следующий день услышать от Начальника Промысловой Экспедиции, которого я ни разу в глаза не видел, как и он меня: «Спасибо, Андрей Иванович! Все взяли рыбу, где ты сказал. Спасибо, молодец!» И эта похвала незнакомого мне мужчины, разнесшаяся по радио на весь Тихий океан, мне дороже всего – даже сейчас, спустя тридцать лет. Говорят, радиоволны не затухают, они так и носятся бесконечно вокруг планеты. С Днем Рыбака, моряки!

PS. И всегда надо помнить и сделать девизом жизни слова старого корейца: "Нельзя подвести людей. Они ждут рыбу".

Андрей Тишанинов