КНДР Пхеньян 2018
Вопрос соблюдения прав человека в КНДР является одним из наиболее обсуждаемых в западном мире, представители которого предъявляют к КНДР претензии в «нарушении прав человека». Однако рассматривать проблему прав человека в Северной Корее с точки зрения истории и культуры западной цивилизации не представляется корректным. Нации и народы имеют различные языки. В каждом языке заключён свой культурный код… Каждый язык, каждый культурный код отражает различные реалии, в которых живет народ или которые окружают тот или иной народ, национальное государство… Записанное на корейском языке словосочетание «права человека», поставленное в контекст северокорейской истории и культуры, в контекст северокорейских реалий может иметь смысл и значение иное, нежели словосочетание «права человека», записанное, к примеру, на английском языке (human rights) и поставленное, соответственно, в контекст истории и культуры Соединенных Штатов Америки.
С точки зрения как властей, так и граждан КНДР, в этой стране восточноазиатской культуры «нет нарушений прав человека». Чтобы донести свою точку зрения до иностранных граждан, в 2015 г. в Издательстве литературы на иностранных языках вышла серия брошюр под общим названием «Понимание [Северной] Кореи»… Брошюра «Права человека» начинается с представления двух «программных» утверждений: «права человека означают право на независимость»; «права человека — это права государства».
Первое утверждение связано с исторической памятью о японском протекторате (1905—1910) и аннексии Кореи (1910—1945). В это время, когда японские колониальные власти проводили политику ассимиляции населения корейской колонии, ни о каких «правах человека» для корейцев и речи быть не могло. Опасение возможного повторения истории первой половины ХХ в. делает вопрос обеспечения независимости северокорейского государства самым важным в контексте прав человека. Вопрос японского колониального наследия важен не только для КНДР, но и для Республики Корея. Здесь достаточно вспомнить лишь некоторые проблемы, которые и в 2018 г. постоянно обсуждаются властями южнокорейского государства: это и вопрос так называемых женщин комфорта, которые «прислуживали» личному составу японской армии в 1940-х годах, это и споры о территориальной принадлежности островов Токто в Восточном (Японском) море, и вопросы изложения истории (связанной с Кореей) в японских школьных учебниках.
Второе «программное» утверждение северокорейской брошюры о правах человека, которое указывает на особую роль государства в вопросе прав человека, также отсылает нас к многовековой корейской традиции конфуцианского взгляда на мироустройство. Западная концепция прав человека обращается, прежде всего, к каждому отдельному человеку, к отдельной личности… С точки зрения [северо]корейской культуры коллектив гораздо важнее, чем отдельно взятый человек. Подобное утверждение может показаться нарушением прав человека. Однако оно является проявлением традиционной корейской культуры коллективизма, примеров актуальности которой можно немало найти как в северокорейских, так и южнокорейских реалиях.
Сам корейский язык через грамматику и лексику отражает как культуру коллективизма, так и социальную стратификацию человека. Так, местоимение «мы» в корейском языке нередко используется вместо местоимения «я» для того, чтобы отразить положение говорящего как члена коллектива, например, в таких «странных» для европейца выражениях, как «наша жена» вместо «моя жена»… В самом слове «государство» кукка мы видим два корнеслога, которые могут записываться иероглифически и каждый из которых имеет самостоятельное значение. Первый слог означает «государство», а второй — «семья». Таким образом, с корейской (китайской, японской) точки зрения государство сравнивается с большой семьей… В случае с титулами высших руководителей КНДР — Ким Ир Сеном (1912—1994), Ким Чен Иром (1942—2011), Ким Чен Ыном можно обнаружить и такой необычный, как о-бо-и, который переводится на европейские языки не совсем корректным термином «отец», в то время как его дословный перевод — это «родители», «отец и мать»… С точки зрения [северо]корейской культурной традиции обязательное соотношение вопроса прав человека с приоритетом интересов коллектива является «нормальным», «естественным», традиционным и отражено в корейском языке (а значит — в сознании и подсознании корейского народа). Если государство теряет свою автономию, независимость, то тогда все разговоры о правах человека становятся бесполезными.
«Права человека» в западном понимании этого термина оказываются для руководства КНДР вторичными. Как уже было показано выше, основания для такого специфического подхода в понимании прав человека — в корейской истории. В брошюре «Права человека» говорится: «Стандарты в определении прав человека должны быть установлены в соответствии с требованиями народа каждой отдельной страны. Потому что в каждом отдельном государстве различны не только политические системы, но и история, традиции, экономика, уровень развития культуры и образ жизни».
Даже если подходить к КНДР с мерками западной культуры, то не все в этой стране оказывается таким «критичным», «трагическим». С одной стороны, действительно, такие мировые «свободы», являющиеся составной частью прав человека, как свобода слова, печати, собраний, религий, хотя все они и обозначены в Конституции КНДР… всё же могут вызывать нарекания со стороны «мирового сообщества». С другой стороны, в КНДР действительно реализуются такие права и свободы, как равноправие мужчин и женщин, свобода вступления в брак и защита семьи, право на всеобщее бесплатное среднее образование, право на бесплатное медицинское обслуживание, защита (права) престарелого населения и т. п.».
Из монографии «КНДР и РК – 70 лет»
Центр корейских исследований Института Дальнего Востока РАН.
Центр корейских исследований Института Дальнего Востока РАН.